КРАСАВИЦА ЦИН-ФЫН

Гэны из Тайюаня были раньше крупными людьми и занимали огромные, просторные дома. Потом здания эти стали разрушаться, опустели одно за другим и были окончательно заброшены. Вслед за этим в них начались разные чудеса и странности. Вдруг двери зала то откроются, то захлопнутся, и семья Гэнов по ночам в ужасе кричала. Гэн, удрученный всем этим, переселился в свое пригородное именье, оставив старого привратника караулить дом. После этого дома Гэнов стали падать и разрушаться еще сильнее. Водворилось полное запустение, а люди слышали там смех и песни...

У Гэна был племянник по имени Цюй-бин, человек взбалмошный, свободный от всяких предрассудков, смелый и совершенно несдержанный. Он велел старому привратнику сейчас же прибежать и сказать ему, если что будет слышно или видно. И вот старик, увидев ночью в разрушенном доме огни, то сверкающие, то потухающие, пошел и доложил молодому Гэну. Тот захотел пойти и посмотреть, что там за чудеса. Его останавливали - он не слушал.

Он отлично знал расположение ворот и входов и пошел, уверенно пробираясь через густые заросли дикого бурьяна, идя по дорожкам то туда, то сюда. Наконец, он вошел в большой дом. Поднялся наверх - ничего особенного. Прошел через весь дом - слышит где-то близко-близко человеческие голоса. Посмотрел в щель - видит: горят две огромные свечи - светло от них, словно днем. Какой-то пожилой человек в шапке ученого сидит, повернувшись в южном направлении, а напротив него пожилая женщина. Обоим лет за сорок. Налево - молодой человек лет двадцати с небольшим, а направо - девушка, только-только начавшая делать себе прическу. Перед ними стол полон вин и закусок, и они сидят за ним, весело разговаривая. Гэн неожиданно для них вошел в комнату и сказал с улыбкой: - Вот пришел незваный гость.

Все в испуге бросились бежать и скрылись. Один старик вышел из-за стола и закричал, кто это такой тут пришел в чужие покои.

- Это мои покои, - отвечал студент. - Вы изволили их занять, сами сидите и пьете такое чудесное вино, а ни разу не пригласили владельца дома. Не будьте таким жадным скрягой!

Старик внимательно посмотрел на студента и сказал:

- Вы не владелец.

- Я шалый студент, Гэн Цюй-бин, племянник владельца, -ответил Гэн.

Тогда старик почтительно приветствовал его:

Сказал, поклонился студенту и ввел его в комнаты, крикнув слугам, чтобы убрали стол и подавали снова. Студент воспротивился и остановил его. Старик стал наливать вино.

Мы с вами, - говорил ему студент, - как бы одной семьи, и не следует вашим, знаете, от меня убегать. Прошу вас вернуть их сюда выпивать вместе с нами. Старик крикнул:

- Сяо-эр!

В комнату откуда-то вошел молодой человек.

- Вот мой поросенок, - сказал старик. Молодой человек сделал приветствие и сел. Стали понемногу расспрашивать друг друга о родне и происхождении. Старик назвался Ху И-цзюнь. Студент всегда увлекался, и от его разговора веяло живым духом. Сяо-эр был тоже человек с огоньком. И вот они, откровенно и искренне высказываясь, сильно друг другу понравились. Студенту исполнился двадцать один год, он был на два года старше Сяо-эра и решил считать его как бы своим младшим братом.

- Я слышал, - говорил старик, - что ваш дед составил «Повествование о горе Ту». Знаете ли вы его?

Студент отвечал утвердительно. Старик сказал:

Тогда студент изложил им в общих чертах историю о том, как Туская дева помогла Юю в его титанических трудах. Рассказывал он мастерски, ярко, красочно, и чарующие нити повести били жизнью, как родник или фонтан. Старик пришел в восхищение.

- Какое счастье, что мы сегодня узнали то, о чем раньше не слыхали! Наш молодой господин, оказывается, нам не чужой. Попроси-ка сюда маму и Цин-фын, пусть послушают вместе с нами и узнают о доблестях наших предков.

Сяо-эр прошел в комнаты за занавесями, и сейчас же оттуда вышла старуха с девушкой. Гэн пристально вгляделся и увидел нежные формы, рождающие грацию, глаза чистые, как осенние воды, и струящие блеск ума... Среди людей не будет второй такой красавицы.

Старик указал пальцем на старуху и сказал:

- Это моя старая карга.

Затем, указывая тем же жестом на девушку, добавил:

- А это Цин-фын. Она мне, старому хрычу, как бы дочь. Чрезвычайно, знаете, способна. Что увидит, услышит, сейчас же запомнит и уже не забывает. Вот почему я и позвал ее послушать вас.

- Вот бы мне такую жену! Не поменялся б я тогда и с сидящим на троне к югу лицом императором Китая!

Старуха, видя, что студент начинает пьянеть и возбуждаться до неистовства, поднялась и ушла с девушкой за занавес.

Студент потерял всякую надежду, простился со стариком и вышел. А сердце так и крутило, так и вертело - не могло забыть Цин-фын. Наступила ночь, и он снова пошел в дом. Там еще стоял запах орхидеи и мускуса, но было полное безмолвие, и ни звука, ни кашля не мог он уловить, сосредоточенно внимая и ожидая всю ночь.

На следующую ночь, засидевшись в ожидании допоздна, он погасил свечу и решил лечь спать. Вдруг слышит, что с той стороны дома кто-то открывает двери, открыл и прикрывает. Студент быстро вскочил и пошел смотреть. Видит, дверь наполовину открыта, вслед за тем слышатся чьи-то мелкие, мелкие шажки, и из комнаты показывается пламя свечи. Смотрит - это идет Цин-фын. Неожиданно увидев студента, испугалась и сейчас же пошла назад, быстро захлопнув за собой обе двери. Студент стал на колени и обратился к ней с мольбой:

- Я, ничтожный, маленький студент, не ушел от опасности, не убежал от злого лиха... Это только из-за вас. Какое счастье, - смотрите - здесь никого нет! Дайте мне только раз пожать вашу ручку и улыбнитесь мне... Пусть умру тогда, - не жаль! Девушка отвечала ему издали:

- Разве ж я не знаю про вашу глубокую и нежную-нежную любовь ко мне? Но ведь заповеди девичьего терема строги, и я не смею вас слушать. Студент продолжал умолять:

- Я не дерзаю надеяться на сближение наших тел. Дайте только разок взглянуть на вас - вот и довольно будет с меня!

Девушка, повидимому, соглашалась, открыла двери и вышла. Гэн схватил ее за руки и потащил, весь полный неистовой радости, прямо в нижние комнаты, схватил ее, обнял и посадил на колени. Она говорила ему:

- Счастье, что судьба наша заранее предрешена, и после сегодняшнего вечера уже не стоит обо мне думать.

Студент спросил, что за причина.

- Мой дядя, - отвечала она, - боится ваших неистовств и, желая вас отпугнуть отсюда, превратился в злого беса, но вы и не пошевельнулись. Теперь решили переехать в другое место, и вся семья уже перебралась туда, со всеми вещами, а я осталась караулить, но уйду рано утром.

Сказала и хотела удалиться, говоря, что боится, как бы не пришел дядя. Студент силой удерживал ее; ему хотелось слиться с ней в радости...

Только что они все это договорили, как вдруг вошел старик. Девушка, полная стыда и страха, ничего не могла сказать в свое оправдание, опустила голову, прислонилась к кровати и стояла молча, теребя свой пояс.

- Дрянь! - кричал ей сердито старик,- ты опозорила мой дом. Пошла вон отсюда! Попробуй не убраться сейчас же, я тебя погоню плетью.

Девушка с опущенной головой быстро убежала.. Старик тоже ушел. Студент бросился им вслед и стал прислушиваться. Слышит брань на все лады и судорожные рыданья Цин-фын, прерываемые спазмами от слез. Душу студента резало, как ножом, и он громко закричал:

- Вся вина во мне, ничтожном студенте. При чем здесь Цин-фын? Если простите ее, режьте меня, пилите меня, рубите меня, - я все готов стерпеть...

Стоял и кричал еще долго, но было уже тихо. Тогда он лег спать.

С этих пор в доме не было слышно ни звуков, ни шорохов. Дядя Гэн, узнав об этом, подивился, и когда студент захотел купить дом для жилья, то он не торговался, а тот с радостью забрал своих и переселился. Он был очень рад, что все это так удалось, и ни на секунду не забывал своей Цин-фын.

Как-то раз, возвращаясь домой с могил во время весеннего праздника, он увидел двух маленьких лисиц, которых гнала собака. Одна из них убежала и скрылась в густой траве, а другая металась в страхе по дороге, глядела на студента и нежно-нежно жалобно выла, съежившись и прижав уши, словно прося у него помощи. Студент сжалился над ней, расстегнул свой халат, сунул ее под полу и принес домой. Заперся, положил ее на кровать - оказывается, это Цин-фын. Страшно обрадовавшись, бросился утешать ее и расспрашивать.

- Я только что играла со служанкой, - рассказывала Цин-фын, - как вдруг попалась в эту беду. Не будь вас, мне обязательно пришлось бы найти себе могилу в собачьем брюхе. Пожалуйста, не смотрите на меня как на тварь и не презирайте.

- Я мечтал о тебе, я думал о тебе целые дни. И ночами во сне с тобой была слита моя душа. Увидел тебя я теперь - словно родное сокровище нашел. Как можешь ты говорить о презрении?

- Такова, значит, судьба, небом нам отсчитанная, - говорила дева. - Не было бы этого переполоха, разве могла я к тебе прийти? Однако и счастье же нам! Ведь прислуга обязательно скажет, что я уже погибла. Значит,я могу с тобой быть теперь в вечном союзе.

Студент обрадовался и поселил ее в отдельном доме. Прошло более двух лет. Как-то ночью он сидел и занимался. Вдруг вбегает к нему Сяо-эр. Гэн прервал занятия и стал удивленно расспрашивать, откуда это он. Сяо-эр упал на пол и, убитый горем, говорил:

- Моему отцу грозит сейчас неожиданная опасность, и, кроме вас, некому помочь. Он сам хотел явиться к вами умолять о помощи, но боялся, что вы его не примете. Вот он и послал меня... Гэн спросил, в чем дело.

- Знаете ли вы, - стал рассказывать Сяо-эр, - третьего Мо?

- Еще бы, - это сын моего ровесника и товарища!

- Так вот, он завтра здесь будет. Если он привезет пойманную лису, разрешите надеяться, что вы ее возьмете и оставите у себя.

- Видите ли, - отвечал на это студент, - тот стыд и оскорбление, которые я претерпел тогда, так и горят в моей душе. О чем другом я не позволю и говорить, но если уж вы хотите, чтобы я оказал вам эту небольшую услугу, то извольте, я готов, но не иначе как если здесь будет у меня Цин-фын. Сяо-эр заплакал и сказал:

- Сестренка Фын, вот уже три года, как умерла в поле.

- Ну, когда так, - промолвил студент, оправив платье, - мне еще больше досадно и неприятно.

Взял книгу и стал громко читать, не обращая на молодого человека никакого внимания. Тот вскочил, рыдал до хрипоты, закрыл лицо руками и выбежал вон. Студент пошел к Цин-фын и рассказал ей, что было. Та побледнела.

- Что же? Ты спасешь его или нет? - спросила она с тревогой в голосе.

- Спасти-то спасу, - отвечал он, - но я не обещал, просто желая отплатить за грубость старика! Дева обрадовалась и сказала:

- Я осталась ребенком сиротой, и он меня вырастил. Правда, он тогда так провинился перед тобой, но ведь того требовала строгость семейных нравов.

- Конечно, - соглашался студент. - Однако он сам виноват, что я не могу говорить об этом без раздражения, и если бы ты действительно умерла, я бы, конечно, не стал ему помогать,

- Ну и жестокий же ты человек, - смеялась Цин-фын.

На следующий день действительно приехал Мо, на коне в роскошной сбруе, и колчаном из тигровой, шкуры, в сопровождении толпы слуг. Студент встретил его у ворот. Видит - охотничьей добычи очень много, и среди неё чёрная лисица, у которой вся шерсть в темной крови. Потрогал, - тело под кожей еще теплое. Сказал, что у него порвалась шуба, и просил дать ему на починку. Мо с радостью отвязал и отдал, а он передал лисицу в руки Цин-фын, сам же уселся с гостем пить.

Когда тот ушел, Фын прижала лисицу к груди, и та через три дня ожила, повертелась и превратилась опять в старика. Он поднял глаза, увидел Фын и подумал, что он не среди людей.

Фын стала рассказывать, как все это было. Старик поклонился студенту и сконфуженно извинился за прежнее. Затем, глядя радостно на Фын, говорил:

- Я всегда думал, что ты не умерла. Так вот и оказалось! Затем дева стала просить.

- Если ты меня любишь, - говорила она студенту, -пожалуйста, предоставь мне опять прежний дом, чтобы я могла моего дядю потихоньку откормить.