ЛИС-НЕВИДИМКА ХУ ЧЕТВЕРТЫЙ
Чжан Сюй-и из Лайу был второй брат нашего инспектора Чжан Дао-и, человек характера независимого, свободолюбивого, ничем себя не стесняющий. Узнав, что в их городе есть дом, в котором поселились лисицы, он честь честью взял в карман свой визитный листок и пошел знакомиться, рассчитывая повидать лису хоть раз. Подойдя к воротам, он сунул листок в дверную щель и стал ждать. Вскоре двери сами растворились, а слуга, увидав его, в сильном изумлении попятился и быстро ушел. Чжан, оправив платье, вошел в дом с вежливою почтительностью. Видит - в гостиной стоят столы и диваны, - красиво так, изящно, но никого не слышно и не видно. Чжан сложил руки в знак приветствия и сказал тоном мольбы или заклятия:
- Я, ваш покорнейший слуга, прихожу сюда с полным благоговением и предварительно попостясь. Раз уже вы, бессмертный и блаженный, не отринули меня, как человека, не имеющего с вами ничего общего, то почему же, наконец, не угодно вам осчастливить меня своею светлой лучезарностью?
В ответ на это он вдруг слышит, как кто-то в пустой комнате ему говорит:
- Изволили дать себе труд, сударь, завернуть ко мне! Вот уж можно сказать, как у
Чжуан-цзы, что стук шагов ваших действует словно на отшельника в безлюдном горном ущелье. Прошу вас занять место и подарить меня своим поучительным словом.И Чжан сейчас же увидел, как два кресла пододвинулись сами собой и стали друг против друга. Только что он сел, как тотчас же в воздухе перед глазами Чжана повис красный поднос из резного лака, на котором стояли две чашки с чаем. Гость и хозяин взяли по чашке и стали пить. Слышно было прихлебыванье, но самого человека видно не было. Кончили чай, перешли на вино. Стали расспрашивать друг друга о чинах и службе. Невидимый сказал о себе, что его зовут Ху, среди братьев он четвертый, а что здешние люди зовут его баричем. Угощая Чжана, он рассуждал с ним о том, о сем, и по мыслям и по духу сильно ему нравился. А подавались все отменные яства, приготовленные из черепах, и оленина, приправленная душистым перцем и специями. Слуг, подававших вино и кушанье, было, повидимому, весьма много. После вина Чжану сильно захотелось чаю - и только что эта мысль начала чуть-чуть шевелиться, как душистый чай уже был подан на стол. И вообще, чего бы он ни пожелал, все
решительно подавалось сообразно его мысли. Чжан пришел в полный восторг... Отправился домой только тогда, когда был совершенно пьян.С этой поры он стал обязательно наведываться к Ху через каждые три-четыре дня. Ху тоже время от времени появлялся в доме Чжана, и вообще у них установилось взаимное гостеприимство.
Однажды Чжан спросил лиса насчет старой колдуньи, живущей в южном городе, которая все время занималась тем, что выуживала от больных деньги, уверяя их, что она действует силою лисьего божества. Чжан поинтересовался, не знает ли он эту волшебную лисицу, поселившуюся в доме колдуньи.
- Она все врет, - отвечал Ху, - на самом деле никакой там лисицы нет.
Вскоре Чжан встал, чтобы пойти на двор, и вдруг слышит шепот:
- Вы только что говорили о старухе из южного города, колдующей от имени лисицы. О ней вам ничего неизвестно, что она за человек, - не так ли? Мне хотелось бы сопровождать вас туда к ней и посмотреть, что там такое. Пожалуйста, не откажите замолвить словечко за меня перед хозяином, чтобы он разрешил. Чжан понял, что ему говорит лис-слуга, и сказал:
- Ладно.
Затем, вернувшись к столу, он стал просить лиса:
- Я хотел бы взять одного или двух из ваших слуг,чтобы пойти с ними разузнать насчет этой лисьей вещуньи. Усердно прошу вас дать им соответственное распоряжение.
Лис сказал решительно, что не стоит этого делать, но Чжан заговорил еще и еще раз об этом, и тогда лис дал согласие. Когда вслед за этим Чжан вышел, то увидел, как сама собой подошла лошадь, которую, однако, словно кто-то вел. Чжан сел и поехал, а лис говорил ему по дороге:
- Вы, господин, заметите, что вам на одежду будет попадать мелкая пыль: это от нас - мы будем ехать сзади.
И так все время они разговаривали, пока не приехали в город к старухе.
Старуха, увидев Чжана, вышла ему навстречу с улыбкой и сказала:
- Дорогой барин! Что это вы вдруг изволили пожаловать?
Чжан спросил ее:
- Вот я слышал, что у тебя в доме завелась какая-то особенно чудотворящая лисица, которая по твоей молитве все делает. Так это или нет на самом деле? Старуха, сделав важный вид, отвечала ему:
- Барину не следовало бы говорить то, что мелет какой-нибудь простой человек на улице. Зачем вы вдруг так прямо и говорите: какая-то лисица? Боюсь, как бы не прогневалась Сестра-Цветочек в моем доме.
Не успела она окончить своей речи, как в воздухе появился обломок кирпича и ударил колдунью по руке. Та зашаталась и чуть-чуть не упала.
- Барин, ваша милость, за что вы ударили старуху? - спросила она его с ужасом.
- Ты, никак, ослепла, старая! - смеялся Чжан. - Где это видано, чтобы человеку разбили череп, а он обвинял бы в том постороннего человека, стоящего засунув рукив рукава?
Колдунья, в полном недоумении, не знала, что делать... Пока она озиралась да ахала, ее снова ударило камнем. Она свалилась, а на нее полетела всякая мерзость и грязь, залепившие ей все лицо, отчего оно стало похоже на черта. Она выла и стонала, умоляя Чжана велеть, чтоб это прекратилось. Чжан стал просить пощадить ее, и действительно все остановилось. Колдунья вскочила и убежала к себе в комнаты, закрылась и не решалась уже выйти.
- Ну что, - кричал ей туда Чжан, - твоя лиса похожа на мою иль нет?
Колдунья принялась извиняться и каяться в своих проступках. Чжан поднял голову и, обратясь в пространство, велел больше старуху не бить. Та робко-робко вышла из комнаты, и Чжан шутливо отчитал ее, а потом вернулся домой.
С этого дня каждый раз, как ему случалось идти куда-нибудь одному по дороге, он замечал сзади себя мелкую пыль, летящую на него легкими волнами. Тогда он громко обращался к лису, и тот сейчас же отвечал, так что ошибки никогда не было. И благодаря лису Чжану теперь нечего было бояться ни волка, ни тигра, ни злодея.
Так прошло больше года. Чжан еще теснее сдружился с лисом. Как-то он спросил лиса, сколько ему лет. Тот никак не мог вспомнить. Сказал только, что видел мятеж
Хуан Чао и помнит его, словно это было вчера.Как-то раз вечером они сидели и беседовали. Вдруг в стене послышался какой-то очень резкий свистящий шум. Чжан с удивлением спросил, что это такое.
- Это, наверное, мой старший брат, - отвечал Ху.
- Почему же вы не приглашаете его с нами посидеть? - полюбопытствовал Чжан.
- Видите ли, - объяснил ему Ху, - его путь к вечному Дао еще слишком нетверд. Пока он только и любит, что таскать кур и жрать их: пожрет - и доволен.
Чжан говорит затем как-то лису:
- Про такую чудесную дружбу, как у нас с вами, можно действительно сказать, что она безоблачна, а ведь я так и не видел ни разу вашего лица. Знаете, очень уж мне это досадно!
- Пусть только будет крепка наша дружба, - отвечал лис, - этого и достаточно... К чему вам видеть мое лицо?
Однажды лис устроил выпивку, пригласил Чжана исказал, что он с ним должен проститься.
- Куда это вы? - спрашивал Чжан.
- У меня имение в
Шань, так я иду домой. Вот еще что: вы часто жаловались, что не видели меня в лицо. Теперь прошу вас запомнить черты вашего многолетнего друга, чтобы как-нибудь потом вы могли узнать меня.Чжан осмотрелся вокруг - нигде ничего не видно.
- Пожалуйста, приоткройте дверь в спальню: я там.
Чжан сделал так, как было сказано, приоткрыл дверь и взглянул: в спальне сидел красивый юноша, смотрел на него и смеялся. Он был великолепно одет, нарядный, как бабочка. Брови и глаза были у него словно на картине. Миг - и он стал опять невидимкой. Чжан повернулся и пошел, а за собой слышал стук туфель, шаг за шагом его провожающих.
- Ну, сегодня я успокоил ваше неудовольствие, - слышался голос.
Чжан отвечал, что он так привязался к лису и так нежно его любит, что не вынесет разлуки.
- Разлука, как и сближение, имеет свое положенное время, - утешал его лис. - Можно ли давать волю своим чувствам, горящим независимо от присутствия или отсутствия друга?
Взял большой кубок вина и просил Чжана пить. Сидели и пили оба до Полуночи, когда, наконец, лис проводил Чжана с нарядным шелковым фонарем в руках до самого дома. Чжан все-таки утром пошел в дом посмотреть, но нашёл только пустые стены разрушенного дома - и больше ничего.
Впоследствии его дядя Чжан Дао-и был назначен инспектором по ученой части в Сычуань. Чжан, который был попрежнему - честен, но беден, узнав о его приезде, пошел его навестить, сильно рассчитывая от него поживиться. Однако через месяц с небольшим вернулся домой в полном разочаровании, ибо пришлось от всех этих надежд отказаться. Он сидел на лошади и горько вздыхал, растерянный и убитый, словно у него погибли жена или друг.Вдруг его стал нагонять какой-то молодой человек верхом на сером коне. Чжан оглянулся. Видит, что шуба и конь у всадника отменно красивы, с виду это интеллигентный человек, и
решил затеять с ним легкую беседу. Юноша, убедившись, что Чжан не в духе, спросил, что с ним, и тот со вздохом объяснил, в чем дело. Юноша стал его всячески утешать. Так они проехали вместе с полверсты до перепутья, где юноша, приветливо откланявшись, стал прощаться и сказал ему:- Там впереди, на дороге, стоит человек, который вручит вам вещицу от вашего друга. Пожалуйста, примите ее с улыбкой, не придавая этому особого значения.
Чжан хотел расспросить его, но тот стегнул лошадь и ускакал. Так Чжан и не понял, откуда все это.
Через версту-две он увидел слугу с небольшой шкатулкой в руках, которую тот на ходу протягивал ему со словами:
- Барин мой, Ху Четвертый, свидетельствует вам, господин, свое почтение и шлет вот это.
Чжан вдруг все понял, словно озаренный. Принял шкатулку, открыл - смотрит: полным-полно сияющего серебра. Только что обернулся к слуге, но того и след простыл.