ВОЕННЫЙ КАНДИДАТ

Ши смотрит на нее: ей уже за сорок, но одета она великолепно, и в ней все еще сохранилась тонкая красота. Ши простонал ей свою искреннюю благодарность. Женщина подошла к нему, посмотрела на него внимательно и сказала:

- В вас давно, знаете, сидело чахоточное начало. Ну,а теперь ваша душа уже гуляет у могилы.

Услыша это, Ши жалобно зарыдал.

- У меня есть одно снадобье, - говорила ему женщина, - оно может и мертвого воскресить. Если болезнь ваша от него пройдет, так уж не забудьте обо мне!

У Ши покатились из глаз слезы, и он стал клясться ей в вечной дружбе. Тогда она дала ему принять пилюлю, и в тот же день он почувствовал некоторое улучшение. А женщина садилась у кровати и кормила его сладким и вкусным, ухаживая за ним и заботясь куда больше, чем жена о муже. Ши был тронут и обожал ее все сильнее и сильнее. Через месяц с небольшим болезнь почти прошла, Ши ползал на коленях перед женщиной, выражал ей почитание, как своей родной матери.

- Я бедная, одинокая женщина, - говорила она, - у меня никого нет. Если вам не противна моя увядшая уже красота, то я хотела бы, так сказать, услуживать вам при туалете.

Ши в это время было за тридцать. Он год тому назад потерял жену и, слыша такие слова, обрадовался, ибо это превосходило всякие расчеты. Он сжился с ней великолепно.

Женщина вынула из сундука деньги и дала кандидату, чтобы он мог проехать в столицу и найти себе должность. Они уговорились при этом, что он вернется к ней, и они оба отправятся домой вместе.

Ши поехал. В столице он нашел протекцию и получил должность по государственной обороне, а на остальные деньги купил себе лошадь и седло. Облачился в свою нарядную форму и стал думать, что его женщине лет-то уж очень много и она, конечно, не годится в настоящие жены. И вот он за сто лан устроил себе свадьбу с девицей Ван, сделав ее второй женой. Однако в душе его поселился страх: он боялся, как бы женщина не узнала, и поэтому сделал изрядный крюк, избегая проезда через Дэчжоу. Затем прибыл к месту служения.

Целый год, а то и больше, от нее не было никаких известий. Но вот один родственник Ши, приехав случайно в Дэчжоу, оказался соседом этой женщины. Узнав, кто он, она явилась к нему и стала расспрашивать о Ши. Родственник рассказал ей все как было. Женщина начала браниться и в свою очередь обо всем ему рассказала. Родственнику тоже стало как-то неловко перед ней, и он принялся ее уговаривать.

- Может быть, у него на службе слишком много дела, - старался он объяснить поведение Ши, - и он просто все еще не удосуживается вам написать. Пожалуйста, напишите письмецо, и я ему, милая сноха, его вручу от вашего имени.

Женщина написала. Родственник с почтением передал письмо Ши, который не обратил на него ровно никакого внимания.

Так прошел еще с чем-то год. Женщина тогда отправилась сама, чтобы поселиться у Ши. Она остановилась в гостинице и попросила лакея, служившего у Ши, доложить о ней, назвав свою фамилию и имя. Ши велел отказать.

Однажды, когда он сидел за большим обедом и пил, он услыхал оглушительную брань. Отнял от губ чарку, стал прислушиваться, а женщина уже входила, подняв дверной полог. Ши страшно испугался. Лицо его стало цвета пыли. Женщина, тыча ему пальцем в лицо, ругательски ругалась:

- Бессердечный ты человек, небось веселишься! Ну-ка подумай, все твое богатство и весь твой почет - откуда все это? У меня к тебе чувство не легковесное, и не легкомысленно мое увлечение... Если ты захотел купить себе наложницу, посоветовался бы со мной, что за беда?

У Ши как-то отнялись ноги, дыханье сперло, - в ответ ей он не мог вымолвить ни звука и долго сидел в оцепенении. Потом опустился на колени и, отдавая себя в ее власть, выдумывал всякую ложь, лишь бы она его простила. Гнев женщины стал понемногу утихать, и она успокоилась.

Ши стал теперь уговаривать свою Ван пойти и приветствовать эту женщину, как младшая сестра старшую. Ван это совершенно не понравилось, но Ши усердно и настойчиво упрашивал ее, и она пошла. Ван поклонилась женщине, та ответила тем же.

Ты не бойся, сестрица, - говорила та, - я не из ревнивых и наглых женщин. То, что было, ведь действительно нечто такое, чего человек вынести совершенно не может. Но и тебе, милая, не следует обладать этим человеком!

И рассказала ей все от начала до конца.

Ван тоже овладели досада и злость, и они обе пошли к Ши браниться. Ши не мог уже принять какого-нибудь определенного решения и только просил дать ему возможность искупить свою вину. На этом и успокоились.

Дело, оказывается, было так. Еще до прибытия женщины в его дом Ши запретил привратникам ее впускать. Теперь он рассердился на них и стал потихоньку их допрашивать и бранить. Но привратники решительно заявили, что ключа никому не давали и что никто не входил, так что они не виноваты. Ши пришел в недоумение, но не посмел обо всем этом расспросить женщину.

Обе стали жить вместе, но хотя и разговаривали, смеялись, конечно, все это было не то: настоящего ладу не было. К счастью, женщина оказалась милой и мягкой. Она не стала требовать у Ши вечеров; после ужина закрывала свою дверь и укладывалась спозаранку спать, даже не интересуясь, где спит ее милый друг. Ван сначала тревожилась, считая ее для себя опасной, но, убедившись теперь, какая она, преисполнилась к ней уважения, ходила приветствовать ее по утрам, делая вид, что прислуживает ей, как тетке.

Женщина в обращении со слугами была мягка, приветлива и в то же время умна, проницательна, как божество. Однажды у Ши пропала его казенная печать. Вся канцелярия была поднята на ноги, кипела, металась, суетилась, роясь во всех углах, - и ничего не могли поделать. Женщина смеялась и говорила, что беспокоиться не стоит: надо лишь вычистить колодец. Ши послушал ее, и действительно там нашли печать. Ши стал расспрашивать ее, как это случилось, - она смеялась и не отвечала, что-то скрывая, словно по уговору, и как бы зная, как зовут вора, однако не согласилась открыть его имя.

Так прожила она у него целый год. Ши, заметив в ее поведении много странностей, стал думать, что она не человек, и посылал к дверям ее спальни слугу подглядывать и подслушивать. Однако тот только слышал шорох переворачиваемого на постели платья, не понимая, что это она делает.

Женщина очень сильно любила молодую Ван. Однажды вечером, когда Ши сказал, что пойдет к судье, и не вернулся домой, она села с Ван пить и незаметно напилась совершенно пьяной, легла тут же у стола и превратилась в лисицу. Ван смотрела на нее любовно и ласково, покрыла ее расшитым матрасиком. Вскоре вошел Ши. Ван рассказала ему про эти чудеса, и тот хотел ее убить.

- Пусть она даже лисица, - протестовала Ван, - чем же она перед тобой-то провинилась...

Но Ши не слушал, нащупал свой карманный нож... А женщина уже проснулась и принялась его бранить.

- Ты человек с поведением гада, душой волка и шакала! Конечно, с тобой больше жить нельзя. Соблаговоли-ка сейчас же вернуть мне то лекарство, которым я тебя всвое время накормила...

И плюнула ему в лицо. Ши почувствовал резкий холод, словно в него прыснули ледяной водой. В горле вдруг страшно зазудело. Он плюнул, и вышла прежняя пилюля в том самом виде. Женщина подобрала ее и в сердцах вышла. Ши побежал за ней - ее уже и след простыл.

Ночью к Ши вернулась прежняя болезнь, он стал непрерывно харкать кровью и через полгода умер.