СЕДЬМАЯ СЯО И ЕЕ СЕСТРА

- Такой, знаете, темный сейчас вечер, идти будет трудно... Останьтесь пока здесь, переночуйте, а утром раненько и в дорогу. Как вам кажется, а?..

Сюй, со своей стороны, тоже чувствовал себя прямо умирающим от усталости и на предложение старика с радостью согласился. Старик велел слугам приготовить вина и подать гостю, сказав ему при этом следующее:

У Сюя сознание помутилось, душа пришла в хаотическое волнение, и он хотел только поскорее лечь спать. Вино обошло всех по нескольку раз, но он упорно отказывался, сказав, что не может с собой справиться. Тогда старик послал маленькую служанку проводить мужа с женой в полог и запереть их вмест- пусть там и сидят.

- Хоть я сама и ничтожна по происхождению, нисколько не знатна, однако жениха-канцеляриста я, наверное, не осрамлю. К чему так усердствовать с допросами?

Сюй, утопая в ее прелестях, прильнул к ней в самой полной и совершенной любовной близости и больше никаких особых подозрений не высказывал.

Рассказал жене. Та в шутку вычистила и прибрала помещение, поставила туда кровать, закрыла двери и вышла.

- Новая женушка, значит, сегодня прибывает, - сказала она. И оба принялись хохотать.

Солнце уже закатилось, когда жена шутливо потащила Сюя открывать дверь.

Смотри, - говорила она, - уж не сидит ли новая в спальне?

Вошли, а перед ними на кровати сидит красавица в роскошнейшем наряде. Увидя вошедшую пару, она поднялась им навстречу. Муж и жена остолбенели, а она, закрывая рот рукой, беззвучно смеялась. Затем она поклонилась им обоим, выразив почтение и серьезность своих чувств. Жена Сюя занялась приготовлением обеда, предоставив им обоим радоваться своему слиянию.

Женщина вставала спозаранку и принималась за работу, не ожидая понуканий и назначений.

- Мои сестры, - сказала она однажды Сюю, - хотят сюда прийти взглянуть на нас.

Сюй выразил опасение, что второпях ему не с чем будет принять гостей.

- Ну, все они знают, - возразила молодая, - что у нас в доме небогато, и заранее пришлют все съестное. Надо только попросить старшую сестрицу нашего дома сварить и состряпать все это!

Сюй сказал жене. Та изъявила свое согласие. И действительно, после утренней стряпни явились люди с вином и разной снедью, сложили все это с коромысел и ушли. Жена принялась за исполнение обязанностей повара. После полудня пришли в дом шесть-семь женщин, из которых самой старшей было около сорока. Они уселись в кружок и стали вместе пить, наполнив всю комнату раскатистым смехом.

Жена Сюйя, притаившись под окном, разглядывала их, но видела только мужа и Седьмую, которые сидели друг против друга и пили. Остальные же гости были в углу помещения невидимы. Северный Ковш уже повис в углу комнаты, когда они, наконец, с криком и шумом ушли.

Молодая пошла провожать гостей и еще не возвращалась. Жена вошла в комнату и увидела, что на столе стоят чашки и подносы, совершенно пустые.

- Эти холопки, кажется, все были голодны. Ишь ведь вылизали как: словно собака гладкий камень!

Вскоре молодая вернулась и стала искренне и ласково благодарить ее за труды; вырвала у нее из рук посуду и стала мыть сама, торопя законную жену идти и мирно себе ложиться спать.

- Гости приходят к нам в дом, - говорила ей жена, - а мы допускаем, чтобы они сами припасли, что пить и есть... Не смех ли это? На днях их нужно будет еще раз пригласить к нам!

По прошествии нескольких дней Сюй исполнил обещание жены и велел молодой снова позвать гостей. Те явились и принялись есть и пить вовсю. Однако оставили четыре подноса, не прикоснувшись к ним ни ложкой, ни палочками, Сюй поинтересовался, что это значит. Девы засмеялись.

- Ваша супруга думает, что мы злые. Вот мы и оставляем нарочно для нашей стряпухи.

За столом была одна девушка лет восемнадцати-девятнадцати в башмаках из некрашеного холста и в белом грубом платье.

Подошла полночь, и гости вышли из-за стола, а Шестая все еще не просыпалась. В пологи вошла Седьмая, стала ее расталкивать, - и, наконец, она, зевая и потягиваясь, встала, завязала юбку, оправила волосы и ушла вслед за другими.

Сюй неотступно, неотвязно думал о ней и тосковал, не выпуская ее из сердца. Он уже хотел было, как только очутился в пустом месте, развернуть оставшийся у него платочек и любовно его рассмотреть, как тот исчез. Сюй стал искать. Он подумал, не обронил ли платочек по дороге, провожая гостей. Взял свечу, стал светить ею и пристально всматриваться на всех крыльцах и выходах, но платочек так и не нашел. Ему стало как-то не по себе.

Молодая спросила его, в чем дело. Сюй нехотя ответил.

- Нечего обманывать и врать, - сказала она с усмешкой. - Платочек-то люди уже унесли! Напрасно утруждаешь свое сердце и свои очи!

Сюй, испугавшись этих слов, рассказал ей все, как было, начистоту. Упомянул также, как он все тоскует и думает.

- Она с тобой, - сказала Седьмая, - не имеет старой судьбы, и связь ваша только здесь!

- Как это так? - спросил Сюй.

- А вот как. Она, видишь ли, в предыдущей своей жизни была девой песен, а ты был ученый на службе. Ты ее увидел и влюбился. Оба родителя тебе помешали, и твоим намерениям не суждено было осуществиться. Разволновавшись чувством, ты заболел и был на краю катастрофы. Ты тогда послал ей сказать: «Я уже не встану. Мне бы только, чтоб ты пришла, дала мне разок потрогать твою кожу, - и тогда я бы умер без сожаления!» Та дева согласилась сделать, как ты просил, но в то же время ей случилось быть занятой разными делами, и она не пошла к тебе сейчас же, а прибыла через вечер. Оказалось, что больной уже умер. Таким образом, в первой жизни у нее с тобой была судьба для одного прикосновения. Все, что выходит за эти пределы, уж вне упований.

После этого Сюй опять устроил обед и снова пригласил всех дев. Не явилась одна только Шестая. Сюй решил, что молодая заревновала, и предался сильной злобе и досаде. Однажды молодая сказала ему:

- Если ты понапрасну меня винишь в том, что касается Шестой, то, скажу тебе по правде, она просто не желает сюда прийти, - в чем, скажи, тут моя вина? Сегодня вот уже восемь лет, с тех пор как мы слюбились, и я ухожу, - буду с тобой прощаться. Позволь мне придумать все, что только в моих силах, чтобы разрушить твое былое заблуждение. Она, правда, не придет, но не может же она запретить нам туда идти самим! Вот поднимемся к ним в дом, пройдем к ней... И неизвестно, может быть, как говорится, человеческое желание победит небесное определение!

Сюй с радостью согласился. Молодая взяла его за руку, и они вспорхнули в ветре, словно шествуя по пустотам. В одно мгновение они уже были в ее доме с желтой черепицей, широкими, просторными залами, изломами и извивами ворот и дверей. Все это нимало не изменилось против того времени, когда он этот дом видел в первый раз. Тесть и теща вышли к ним оба вместе.

- Смотри, грубая девчонка! - сказали родители. - Ты давно уже получила теплоту и ласку, а мы, старики, эти последние годы разрушаемся и слабеем... Не странным ли покажется, что ты нас забыла своими посещениями?

Сейчас же накрыли столы и устроили пир. Молодая стала расспрашивать о сестрах, старших и младших.

- Все они вернулись к своим семьям. Только одна Шестая живет здесь у нас.

Тут же крикнули служанку, ведя ей просить Шестую появиться к ним. Она долгое время не выходила. Молодая прошла к ней и стала ее тащить. Наконец, она появилась, но с опущенной головой, скромная, молчаливая, не похожая на прежнюю балагурку. Вскоре старик и старуха откланялись и ушли.

- Смотри, сестра, - сказала молодая, - какая ты высокомерная и самомнящая! Ты заставляешь человека меня ненавидеть!

Шестая слегка усмехнулась:

- Послушай, ветрогон, зачем ты ко мне пристаешь?

Молодая взяла у них обеих чарки с остатками вина и заставила их обменяться и пить.

- Губы ведь уже соединялись, - сказала она. - К чему делать эти манеры?

Вскоре Седьмая тоже ушла, и в комнате остались только они вдвоем. Сюй сейчас же вскочил и начал к ней приставать. Шестая ловко и грациозно отстраняла его и сопротивлялась. Сюй ухватил ее за платье, стал на колени и умолял. Вдруг послышались крики, потрясавшие всю землю, и огненные лучи стреляли в двери. Шестая сильно перепугалась, толкнула Сюйя, чтоб он встал, и сказала ему:

- Что мне делать? Беда меня застигла неожиданно!

Сюи засуетился, заметался, не зная, что делать. А женщина уже бесследно скрылась. Сюй, весь в горе, присел немного. Глядь - здания и комнаты разом исчезли. Прибежали охотники, человек десять, с соколами и ножами в руках.

- Кто тут ночью валяется? - кричали они в испуге. Сюй сказал, будто он сбился с дороги, и назвал им свою фамилию и прозвание.

- Мы только что гнались тут за лисицей! Не видели ли вы ее?

- Нет, не видел, - отвечал Сюй. Он теперь присмотрелся, распознал эту местность: то был склеп Юйев.